Дарья донцова пишет свои романы от руки

Зато Роднянский и Козловский, снявшие за 700 миллионов государственных рублей провалившиеся в прокате русофобские помои про обоссавшегося от страха первого космонавта Юрия Гагарина и продажных трусливых чернобыльских ликвидаторов — молодцы и умницы.

Помои «компетентных» Роднянского-Козловского, стоившие госбюджету без малого миллиард, посмотрели 1,5 млн зрителей. А у ролика «некомпетентного» Евгена уже почти 5 млн просмотров: https://www.youtube.com/watch?v=6U9HYTyTlVw

Фонд кино и Министерство культурки РФ могут быть довольны очередной отличной инвестицией в русофобию.

Источник

Феномен Дарьи Донцовой

На рынке бульварного чтива есть ниша развлечения в концентрированном виде, без всяких примесей, претендующих на драматичность и жизненность. И ее ярчайшим представителем, можно сказать, лицом шутовской беллетристики нового времени является Дарья Донцова — автор, без которого ни один перечень плохой российской литературы не будет полным. Сам по себе ее репертуар, конечно, исследования не стоит, хотя некоторые критики этим занимаются, но как явление, как новое веяние в отечественном словесном юморе, обойти его вниманием невозможно.
В отличие от многих авторов, Донцова является не просто писателем, но и своего рода «селебрити», которую можно назвать прозорливым и в каком-то смысле циничным дельцом, улавливающим потребности масс, но нельзя назвать отвратительной персоной. Ее репертуар относится к самой сермяжной, первозданной лубочной литературе, что по сюжетам и героям, что по немыслимым аляповатым обложкам и анекдотическим названиям. Просто в отличие от предшественников, чье творчество когда-то продавалось на Никольской улице, она раскрутила на этой почве невиданно и пока необъяснимо успешный бизнес, став в нем и творцом, и меценатом.
И других тружеников «иронического детектива» — Дарью Калинину, Татьяну Луганцеву, Ларису Ильину, — невозможно воспринимать иначе как ее клонов, в том числе по обложкам. Только Донцовой удалось стать медийным лицом, сделавшим плохое качество литературы отдельной торговой маркой и имиджевым проектом. Ведь в ее активе такие успехи, как трехкратная премия «Писатель года», награды разных конкурсов в категориях «Бестселлер года», «Автор года», «Имя года», «Книга года», именная звезда на литературной Площади звезд в Москве, а уж самое ошеломляющее — общественный Орден Петра Великого «за большой личный вклад и выдающиеся заслуги в области литературы».
И конечно, нельзя не отметить, что она была занесена в Книгу рекордов России как самый плодовитый автор детективных романов (100 детективов за 10 лет), а суммарный тираж ее книг превышает 200 миллионов экземпляров.
Лубочники из старой России, авторы всяких «Заколдованных замков» и «Проклятых горшков», были бы просто в шоке от того, что в нашем веке можно писать не лучше их и при этом обладать известностью и влиянием на той ступени, которая в их время принадлежала писателям более высокого класса.
Отчасти этому поспособствовала жизненная история Дарьи Донцовой, свидетельствующая о мужестве и целеустремленности. С другой стороны, расцвет такой литературы у нас совпал с распространением культа потребительства и фаст-фуда. Конечно, за книгами Донцовой вряд ли стояли такие же очереди, как в приснопамятный трактир с желтыми буквами или на современные продажи айфонов, но и ее можно считать символом определенной эпохи — так называемых тучных годов, когда вместе с большими доходами пришла и бешеная скорость жизни, в которой фаст-фуд стал неизбежным компонентом. Соответственно, вырос спрос и на самую непритязательную культуру, служащую то ли антидепрессантом, то ли веселящим газом. Ибо улыбка, с расцветом сферы услуг и борьбы за клиента, тоже превратилась в необходимый деловой инструмент.
Так и стали появляться, словно черти из табакерки, сюжеты с ценностью на уровне витаминов в гамбургере, персонажи, плоские словно бумажные тарелки и эмоции, такие же мимолетные, как удовольствие от посещения такого «ресторана». Я никогда не была последовательным читателем Донцовой и с толком и расстановкой смогла осилить лишь одну с половиной из ее почти 200 (!) книг, а с остальными интерес перегорел на начальных страницах. Но мне интересно: неужели поклонникам ее творчества, которые явно имеются, всерьез симпатичны и близки эти Лампы и Вилки, их друзья, ухажеры и домашние любимцы? И кто-нибудь действительно воспринимает их как живых людей, а не как фигурки из кукольной комедии?
Первым для меня был роман «Камасутра для Микки-Мауса » из серии про Евлампию (Лампу) Романову, вышедший в 2003 году. Позднее я решила все-таки ознакомиться с истоками, то есть с первым романом о превращении скромной арфистки Ефросиньи в бесстрашную сыщицу Евлампию под названием «Маникюр для покойника». Он так и не был мною дочитан, но дал немало сведений о странных нестыковках внутри одной сюжетной ветви и биографии персонажа, из-за которых Донцову подозревают в наличии армии «литературных негров».
Как ни удивительно, некоторые критики действительно пытаются анализировать мир книг Донцовой всерьез. От себя замечу, что кое-какие любопытные приметы времени в них все же встречаются, например, отношения между поколениями, которые показаны в весьма скучном ключе. Глубоко взрослая Евлампия пытается воспитывать двух подростков по ее представлениям о «добром-вечном», те регулярно отшивают ее поучения как «отстой», а она, такая находчивая и говорливая в своих расследованиях, всегда теряется и не знает чем крыть. Или удивительные для среднего читателя представления об уровнях материального благосостояния — «бедным» или «голодранцем» в романах у Донцовой может именоваться тот, кто искренне радуется покупке подержанной иномарки.
Конечно, такой примитивной литературе нельзя отказать в том, что финансовые и иерархические преображения нашего общества запечатлелись в ней куда лучше, чем в работах историков и культурологов, — постоянные расценки в долларах в ранних книгах, зачатки «продакт-плейсмента», хоть в ту пору и весьма жалкого.
Но все же основа прозы Донцовой — это юмор, или по крайней мере, то, что она таковым считает. И если что-то в ее романах действительно достойно вдумчивого анализа, то это комические средства и приемы, которые, как ни парадоксально это звучит, не приспособлены к литературному формату. Все гэги, какие мы встречаем в ее «иронической» прозе, возможно, неплохо бы смотрелись в виде скетчей и комедийных шоу, где бедность слога и замысла окупается интересным визуальным и звуковым рядом, соответствующей музыкой, ярким и легким композиционным настроем. В чистой прозе они теряются, выглядят бледными и беспомощными, а порой и просто нелепыми.
Конечно, «иронический детектив» не семейная комедия и не социальная сатира, это в первую очередь пародия на штампы, характерные для детективного жанра. Основоположником этого жанра для русского читателя считается польская писательница Иоанна Хмелевская, причем, что забавно, в ее произведениях есть акцент на любви к собакам, так же, как и у нашей соотечественницы. Но соль в том, что Донцова в основном высмеивает околодетективные аспекты сюжетов, по крайней мере так было в пресловутой «Камасутре для Микки-Мауса». И убери из этой истории все приключения большого семейства Лампы, всех мопсов и жаб, все косноязычные реплики, все дурацкие падения на асфальт и разбитие головой витрины, все неудачные попытки помочь прохожим, все неприглядности чьего-нибудь внешнего вида, все выходки персонажа-алкаша, путаницы со средством от алкоголизма и от тараканов, и оставь только убийство и его расследование — «иронический детектив» превратился бы в одну из заурядных дамских поделок.
Нарочито несерьезный тон, в котором написана «Камасутра» и прочие книги Донцовой, похож не на авторский стиль, а на попытку скрыть за фантиками, хлопушками и гримасами банальные сюжетные нелепости и пробелы — какой спрос с печатного ситкома? Как, например, в эпизоде с переездом семейства, с которым живет Евлампия, на дачу и кастрюльной аварией на шоссе. Другие читатели в своих отзывах уже подметили, что по меньшей мере странно, ездя на дачу каждый год, не запомнить, что опасно привязывать грузы к крыше автомобиля скользкими веревками. По неписаным комедийным законам такие вещи никого и не должны волновать, но для этого необходимо одно условие — чтобы было смешно.
И второй аспект репертуара Донцовой — на протяжении таких раздутых франшиз (о Евлампии и о Виоле Таракановой — больше 40 книг на каждую, о Даше Васильевой — больше 50, об Иване Подушкине — больше 20, и еще полсотни экземпляров менее известного трэша) очень сложно, если не сказать — нереально сохранить целостность персонажей, языка, присущего именно этой истории, и, соответственно, свежесть юмористического обрамления. Создать долгоиграющий проект и при этом не изжить даже изначально хорошую идею крайне сложно. Франшизы Дарьи Донцовой давно утратили актуальность и хваленую «антистрессовость», стали неинтересными для телевидения и шоу-бизнеса (не следует путать медийность самой писательницы и ее героинь), безнадежно застряли в веселой эпохе нулевых, но еще продолжают отжиматься, как давно безвкусная жвачка.

Источник

Дарья Донцова. Как это делается

В прошлом блоге у меня — холивар. Опять народ спорит о логике и о том, что является объективным критерием качества текста. 7 лет назад я позлила СИшников статьей о Дарье Донцовой. Перепощу ее сюда, Похоже, она не потеряла актуальность. Да, и господа коммерсанты, которые оценивают тексты только по их продажной стоимости. Донцова по продажам кроет вас всех, включая ТОПов АТ, как бык овцу.

Дарья Донцова — имя, которое нельзя произносить в «приличном» обществе, особенно если то общество как-то связано с литературой. Для того, чтоб вызвать бурю недовольства на любом окололитературном форуме, достаточно написать: «Я люблю Донцову». После этого с тобой или перестают общаться, или пытаются объяснить, какой у тебя плохой вкус. Последнее обычно забавно.

В интернете сильнее Донцовой ненавидят только Лукьяненко. Тот тоже недопустимо популярен и виноват в том, что умудряется жить — и неплохо жить — литературным трудом. Настолько неплохо, что его отчеты о летнем отдыхе с детьми вызывают у многих читателей его блога настоящее истечение желчи.

Донцова же для интернета — фигура таинственная. У нее есть сайт, но, похоже, занимается им она не сама, его ведут профессиональные рекламисты. Она не ведет блог, редко дает интервью, и то газетам, а не интернет-изданиям, иногда появляется на телеэкране.

Во всех интервью Донцова озвучивает одну и ту же версию своей жизни. Дескать, был папа — не особо популярный, но признанный писатель, настолько признанный, что имел все положенные писателям в СССР льготы вроде дачи рядом с дачей Корнея Чуковского. Но при этом папа был большой «ходок». Девочка с оригинальным именем Агриппина родилась не в законном браке, а у любовницы писателя. Несмотря на это, девочка росла в любви и достатке. Довольно скоро после ее рождения родители официально поженились. Девочке дали хорошее домашнее образование. Склонная к гуманитарным наукам, она в детстве по-немецки читала так же свободно, как по-русски, поэтому читала западные детективы тогда, когда у нас о них большинство и представления не имело.

По-русски она умела писать, но литературного таланта папа у нее не увидел. Это и определило выбор профессии. Донцова училась на отделении журналистики, работала переводчицей и журналистом, давала уроки иностранного языка.

В разных источниках немного разнится информация о мужьях и детях Донцовой. Но основная совпадает: мужей было три, родных детей — двое, какое-то количество детей — от предыдущих браков предыдущих мужей.

В общем и целом рисуется портрет стандартного для потомков советской «культурной элиты» человека. Девочка из тех, про кого говорят «на детях гениев природа отдыхает». Интернет полон такими типажами. Их родители не сумели урвать себе кусок при дележе общенародного пирога, поэтому дети бывших «хозяев жизни» влачат существование обычных людей, периодически пытаясь вырвать свой «кусочек славы», публикуя «разоблачения» о своих родителях. Воспитанные в ощущении собственной исключительности, эти «потомки элиты» никак не могут смириться со своей обыкновенностью и хором ноют в интернете.

Может быть, Донцова жила точно так же — бегая по шабашкам и урокам, унижаясь перед потомками тех, кого ее родители могли считать «быдлом», получая гроши «с барского плеча». Хотя про то, кого кем считали ее родители, я не уверена. Видимо, в семье не было атмосферы «элитности», иначе бы писательница не стала такой, как она есть.

Дальше у Донцовой, если верить тому, что она пишет о себе, был момент «остановки мира». Попав в больницу, она переосмыслила свою жизнь и вдруг обнаружила в себе талант рассказчика детективных историй. Первоначально ее слушателями были соседки по палате, потом женщина записала тот гон, который сочиняла на потеху подругам по несчастью и понесла по издательствам.

Сначала ее тексты не приняли, ведь аналогичного в российской литературе не было. Просчитать успех или неуспех донцовских детективов было невозможно. Но потом решили взять, как берут многих — на пробу. «Ковровая бомбардировка», как называет эту методику Олег Дивов. Большинство авторов остаются с единственной опубликованной книгой, но единицы — «выстреливают».

Донцова «выстрелила». Мало того, она настолько точно попала в ожидания публики, что стала писателем N1 сегодняшней российской коммерческой литературы.

А интернет плюется и, в отсутствии избыточной информации, сочиняет альтернативные биографии писательницы.

Говорят, что книги за Донцову пишут «литературные негры». Другие говорят, что это делают ее собаки. Третьи говорят, что никакой Донцовой нет в природе, это — коллектив авторов, а биография ее придумана от и до. А еще говорят.

Впрочем, это не важно.

Важно то, что Донцова — самый тиражный писатель России. Бессменный обладатель звания «Писатель года» по версии социологических агентств. Автор более сотни романов, по многим из которым сняты телесериалы. Красная тряпка, жупел для всех, кто причисляет себя к сегодняшней «культурной элите». Автор, про которого чаще всего говорят «не читал, но осуждаю».

В общем, Доноцова — явление, которое достойно самого серьезного исследования.

Интересно понять, как она работает.

При этом нужно осознавать главное. Образ, созданный телеинтервью, — некая такая «женщина из народа», «такая же, как все», «обычная обывательница». Но это — неправда.

Это девочка, которой родители постарались дать хорошее домашнее образование. Несомненно, профессиональный писатель Аркадий Васильев, ее отец, разбирался в литературе несколько лучше, чем школьные учителя.

Это девочка, которая вместе с отцом едет на книжную выставку в Западную Германию, привозит оттуда ворох детективов и читает их ради развлечения — по-немецки.

Это — девушка, работающая переводчицей в Сирии и живущая на квартире у местных. В результате она понимает и немного говорит по-арабски.

Это журналистка в центральных изданиях, встречавшаяся с интереснейшими людьми.

Если бы Донцова писала только о своей жизни, это наверняка было бы увлекательнейшее чтение. Но она искренне считала себя «бесталанной», поэтому не пыталась заявить о себе в «настоящей», «серьезной» прозе. О писательстве как форме деятельности она вспомнила, лишь став практически инвалидом, иждивенцем в семье. Ничего значимого, «серьезного» от нее не ждали. Лишь бы прожила какое-то время. Видимо, именно это и позволило Донцовой психологически вернуться в состояние девочки-подростка, читающей западные детективы. Она, видимо, до сих пор не верит в то, что она — «настоящий писатель», как ее отец или знакомые по дачному поселку. В ее книгах героини порой называют себя «дворняжкой от литературы».

Но при этом вот что интересно. Если брать язык романов Донцовой, то, на первый взгляд, он достаточно прост. Некая такая торопливая скороговорка, внутренний монолог главной героини. Незатейливые мысли о незатейливых бытовых вещах — незатейливый язык. Никакого пафоса, никакой образности, эпитеты и сравнения редки, скорее шутливые, чем красивые.

Недавно у одной «высококультурной» дамы я прочитала упрек в адрес молодых писателей: «Они пишут так, как говорят на улице! Ужос-ужос!»

Донцова пишет так, как нормальный культурный человек говорит на улице, в магазине, в парикмахерской.

Но при этом ни в одном романе нет ни одной стилистической ошибки.

Но при этом совершенно органично вплетаются французские и немецкие выражения, которые понятны даже тому, у кого в школе по иностранным языкам был слабый «трояк».

Но при этом прямая речь каждого из персонажей четко соответствует социальному положению этого персонажа, его уровню образования.

То есть язык романов Донцовой — та элегантная простота, которая на первый взгляд кажется примитивом, и только тот, кто сам умеет писать, понимает, как достигается такая простота.

То же и с содержанием.

Почему в издательстве первоначально не заинтересовались романами Донцовой?

Это понятно. В них нет того, что до сих пор считается обязательным условием привлекательности для читателей.

Для женской аудитории — слишком мало любви. У некоторых героинь случаются любовные приключения, но они не идут ни в какое сравнение с романтизмом женских романов. Какой романтизм в отношениях с толстым, лысым и одышливым майором милиции?

Вообще нет сцен секса. Говорят, в СССР не было секса. Так вот — в романах Донцовой его тоже нет. Никакого.

Для мужской аудитории слишком мало драйва. Никакой «жести». Никакого «кровь-кишки-распидорасило». Практически нет погонь, драк, перестрелок.

Трупы иногда встречаются, но главные героини имеют дурную привычку падать в обморок при виде крови.

Из всего, что считается обязательным для популярности, есть только «котеГи». В смысле — животные. Все.

Так что же есть в романах Донцовой? Что привлекает читателей?

Для примера можно взять любой роман. Недавно мне попалось под руку «Привидение в кроссовках». Почему нет?

Итак, экспозиция романа.

Весьма обеспеченная женщина, никогда не имевшая отношения к сфере торговли, Дарья Васильева получает от подруги — владелицы нескольких книжных магазинов Елены Карелиной — предложение поработать некоторое время директором одного из них, недавно перекупленного у бывших владельцев. Дарья пытается отказаться, но подруга ее уговаривает.

Сразу же ощущение неправдоподобности происходящего.

Зачем опытной бизнесвумен брать на работу человека, совершенно не подходящего к этой работе?

Зачем женщине, не испытывающей проблем с деньгами, вообще идти работать?

Но это все — только на первый взгляд.

Бизнесвумен «Ленка Карелина» четко просчитывает ситуацию.

Приближаются новогодние каникулы, в которые дама привыкла отдыхать на курорте (правда, об этом читатель узнает где-то в середине книги). В том, что старые магазины будут работать стабильно, она уверена.

В новом магазине новый коллектив, хозяйка еще толком не знает людей. За пару недель можно успеть своровать столько, что по приезду владелица магазина замучается возмещать убытки. Значит, нельзя, чтобы кто-то из работников имел право решать финансово значимые вопросы.

Но магазин закрывать нельзя.

Значит, на место директора идеально подходит человек, который не будет делать вообще ничего. Пустое место. Человек, который будет тормозить любые решения. Именно Дарья Васильева на эту роль подходит идеально. Честная дура, которой и в голову не придет мысль что-то украсть. Она может совершить любую ошибку, но не станет воровать. Но и в финансовые авантюры ввязываться не будет, понимая, что ничего не понимает в бизнесе.

При этом сотрудники магазина, не зная, что новый директор в бизнесе — нуль без палочки, побоятся при ней устраивать какие-то махинации.

То есть, черт побери, все не просто правдоподобно, но абсолютно логично и психологически выверено!

Психология объясняет и согласие Дарьи Васильевой. Она — из тех людей, которые просто не умеют отказывать. При этом директорство сулит ей хоть какое-то развлечение, что вполне существенно как мотивация поступков этой героини.

Кстати, сам образ Дарьи Васильевой, которая выступает в роли ГГ в нескольких десятках романов, достаточно интересен.

Изначально это — обычная интеллигентная и небогатая женщина, в одиночку воспитывающая двоих детей. Она умеет заработать на скромную жизнь, но не способна хапать, воровать, мошенничать, «кидать», эксплуатировать других людей, то есть не способна заработать много денег. Она любит детей, не умеет отказывать на просьбы, не агрессивна, добра, верит людям и абсолютно не разбирается в них, верит в любовь. в общем, классический такой образ «интеллигентной лохушки».

Мечта многих таких, бьющихся нынче о жизнь, как рыба об лед, женщин — внезапное богатство. Большинство формулирует эту мечту так: «Вот бы нашелся настоящий мужчина, который бы стал содержать меня и моих детей!». Этим часто пользуются неразборчивые в средствах мужчины, обещая золотые горы, но в итоге садясь на шею к своей избраннице.

Такие женщины могут обманываться в отношении мужчины, но сами никогда обманывать не будут. Если мужчина ей не нравится, не вызывает никакого романтического отклика, он может годами ходить вокруг нее и так ничего не добиться. При этом такой «неромантический» герой может быть способным действительно содержать женщину и оградить ее от всех неприятностей, но «интеллигентная лохушка», не ощутив романтических чувств, связь с таким поклонником будет считать проституцией.

Впрочем, чем старше женщина, тем и большей фантастикой кажется счастье в личной жизни. Фантастикой гораздо большей, чем та череда нелепостей, ошибок и преступлений, которая сделала Дарью Васильеву не просто состоятельной — богатой женщиной. Точнее, собственность принадлежит ее детям, но ее положение таково, что она может просто не думать о деньгах.

Интересен тут вот какой момент. И Донцова, и ее читатели четко знают, что «от трудов праведных не наживешь палат каменных». Что за каждым состоянием в России — преступление, если не против закона, то против народа, чье достояние активно дербанили в 90-е всякие ловкачи. Донцова находит единственный этически приемлемый для русского человека вариант крупного состояния: случайное наследство. Причем ее героиня за это наследство не боролась, наоборот, сделала все, чтобы наказать того, кто виноват в получении ее детьми этого наследства.

Об этой истории рассказывается в первом романе цикла о Дарье Васильевой — «Крутые наследнички». Все остальные книги цикла — рассказ о том, что богатство и возможность не ходить ежедневно на службу — еще не гарантия счастья. Нет, тут нет никаких «богатые тоже плачут». Никаких несчастий, тайного алкоголизма и наркомании, пошедших по кривой дорожке детей, бандитских наездов с требованием отдать долги покойного и прочего такого, что можно подозревать в жизни нуворишей.

Просто Дарья Васильева не знает, чего ей хотеть. Ее собственные потребности достаточно скромны. Ей, как любой нормальной женщине, нравится комфорт, но показная роскошь — не по ней. Она не хочет популярности и славы, поэтому чурается гламурных тусовок. У ее детей есть дела, которым те отдаются не ради денег, а ради профессионального интереса. Сын — адвокат. Дочь готовится стать ветеринаром. Но сама Дарья не нашла того дела, которое заинтересовало бы ее настолько, чтобы заставить вернуться на работу. Мало того. Единственное, что «госпожа Васильева» умеет делать, это преподавать французский язык. Но и это для нее невозможно. Работать в вузе, ежедневно ловя на себе завистливые взгляды коллег, не хочется. Создать свой образовательный центр страшно — она не умеет руководить и вести бизнес. Поэтому Дарья остается домохозяйкой — то есть чем-то средним между прислугой и психотерапевтом для своих родственников.

Естественно, любая причина уехать из дома, чтобы заняться решением чужих проблем, ее радует.

То есть, если задуматься над характерами героев, то первый эпизод психологически выверен очень точно. Умная и знающая людей бизнесвумен бесцеремонно использует «интеллигентную лохушку», но та — и сама рада быть использованной.

И так у Донцовой можно разбирать все эпизоды. То, что кажется абсурдом, оказывается абсолютно логичным поведением людей с учетом их характеров.

Кстати, тут еще один момент, который достаточно часто звучит в сетевой критике — и не только в критике Донцовой. Читатели довольно часто упрекают авторов в том, что, дескать, их персонажи ведут себя так, как «нормальный человек никогда не поступит». Но, во-первых, «нормальный человек» — понятие относительное. Во-вторых, литературные герои, даже главные, вовсе не обязаны вести себя как «нормальные» с точки зрения читателя. Герои могут быть любыми — и ненормальными, и глупыми, и доверчивыми, и шальными. Герои имеют право ошибаться, делать глупости, портить себе самим жизнь. Даже если это — ГГ-рассказчик. Даже если это — «сыщик». Классический пример — Уотсон Конан-Дойля, который периодически пытается самостоятельно вести расследование и регулярно оказывается в дураках.

В этом отношении Даша Васильева — прямая наследница именно Уотсона, а не Холмса. В роли Холмса обычно выступает приятель ГГ следователь Александр Дектярев (или, как в данном случае — его помощник Виктор Ремизов). Именно его задача — правильно истолковывать всю ту информацию, которую собирает, но никак не может собрать воедино простодушная Даша Васильева. Правда, если Уотсон всячески подчеркивает свое восхищение гением друга, то Даша Васильева, как и положено современной женщине, бесится от того, что мужчина в очередной раз оказался прав и теперь занудничает, поучая ее.

То есть, с точки зрения понимания того, «как сделано», образ Даши Васильевой — идеален.

Ситуация «нечаянное богатство» сразу же погружает читательницу в то состояние, ради которого пишутся все эскапистские книги.

Мир-мечта. Да, скромная мечта скромной преподавательницы иностранного языка. Но именно эта скромность помогает читателю.

Образованные женщины средних лет не мечтают о страстной любви со сверхъестественным сексом с брутальными красавцами. Они не мечтают о приключениях в стиле Лары Крофт. Женщина мечтает о том, чтобы не нужно было думать о деньгах, о том, чтобы детям было хорошо, и они получали то, что хотят, ну, и чтобы окружающие хотя бы немного ценили ее саму. По крайней мере, не манкировали ею.

С той же точки зрения «как это сделано», неожиданное директорство в магазине, знакомство с коллективом, описание самого магазина — все это идеальная ситуация для экспозиции, для того, чтобы показать читателю место действия.

Читатель не удивляется тому, что ГГ обращает внимание и на дизайн магазина, и на расположение отделов, и на продавцов — она же сама со всем этим знакомится! Обычно очень трудно описывать «от первого лица» хорошо знакомую ГГ обстановку — в обычной жизни человек просто не думает о привычных ему вещах. Они есть — и внимание скользит мимо них, не затрагивая сознание.

Ну и радует фантазия автора, сумевшего найти реалистическое объяснение того, почему очень небедной женщине пришлось сначала обнаружить труп в подсобном помещении книжного магазина, а потом и ночевать в том же магазине.

То есть, только начав читать, обнаруживаешь несколько отлично сделанных конструкций. Причем сделаны они настолько хорошо, что сознание «просто читателя» их не замечает.

«Просто читатель», проглотив первый эпизод, думает только о том, что Даша Васильева — дура, что «он бы на ее месте», а она опять готова влипнуть в какую-то историю.

Ну, и история не заставляет себя долго ждать. Вообще, темп действия в романах Донцовой очень точно выверен. Да, нет погонь и перестрелок. Но сюжетные повороты, создающиеся новой информацией, которую получает ГГ, часты настолько, что читатель не успевает начать скучать. А там, где возможен «провис» действия, появляются животные и родственники, которые настолько запаривают и ГГ, и читателя, что они на пару почти забывают о расследуемом преступлении.

Но об этом еще можно будет сказать. А пока — следующий значимый эпизод — обнаружение трупа в раздевалке. Завязка детективной линии.

И опять — психологизм. Даша Васильева обнаруживает сумочку убитой, которую не нашли милиционеры (точнее, ее там в момент, когда забирали труп, и не было), и, вместо того, чтобы позвонить следователю и отдать вещь, начинает собственное следствие. Причем делает она это для того, чтобы доказать Виктору Ремизову, который позволил себе пошутить по ее поводу, что она может провести следствие не хуже, чем он. Дура? Естественно. Да еще уверенная в том, что маленькое нарушение закона (сокрытие улик) будет ей прощено.

Но — признайтесь честно — мало ли мы делаем глупостей ради того, чтобы доказать себе и окружающим, что мы достойны уважения?

Следующий очень важный момент в романе — буран. То, что можно бы было назвать «роялем в кустах», хотя ничего противоречащего законам физики или статистики в ситуации нет. Во время сильного ветра старые деревья ломаются и падают. Во время очень сильного ветра падает много деревьев. Нет ничего невероятного в том, что одно дерево упало на стоящую около магазина машину, а другое — разбило окна в коттедже Даши Васильевой. Отсюда начинается вторая линия романа — комедийная. И одновременно объясняется, почему Даша Васильева начинает жить на работе.

Собаки, кошки, жабы и сотрудники вневедомственной охраны, еженощно появляющиеся на вызов в магазин, создают комедийный фон. В сочетании с попытками напугать героиню и заставить ее убраться из магазина хоть на одну ночь все это превращается в полный абсурд. Животные, родственники, друзья и просто знакомые в разных количествах и сочетаниях — это то, что присутствует в большинстве романов Донцовой. Животные, родственники и друзья путаются под ногами, не дают покоя, все время чего-то хотят от ГГ, животные и родственники требуют ухода и внимания, друзья — понимания, и, естественно, все это создает множество комедийных ситуаций. Так что, если проводить аналогию с инернет-мемами, то, как говорится, «тема сисеГ не раскрыта», но «котеГи» имеются.

А Даша Васильева тем временем начинает «раскапывать» историю убитой. Естественно, сразу же ошибается, выслушивает кучу слухов и сплетен, знакомится с историей девушки, приютившей у себя убитую, причем думает, что убитая — это та, которая приютила.

В общем, узнает много историй о жизни, любви, нелюбви, богатстве и бедности.

И вот что примечательно. Практически все, с кем встречается Даша Васильева, ей врут. Ну, или подают истории так, как они это видят.

Дина искренне считает, что достаток ее бывшей подруги Нади — это полученное наследство, а не обычный заработок хорошего специалиста.

Алла долго скрывает от Дарьи то, что над магазином есть жилая квартира, но случай сталкивает Дашу Васильеву с обитательницей этой квартиры — старухой Алтуфьевой, и та добросовестно рассказывает Даше о своей жизни.

Таинственная смерть брата Нади Алексея, у которого действительно были недоброжелатели, и о которой все говорят как об убийстве, «замятом» следователями, оказывается банальным несчастным случаем.

Как и положено в хорошем детективе, по ходу действия выдается внимательный читатель получает всю информацию, нужную для решения загадки.

Как и положено в хорошем детективе, преступник — не кто-то со стороны, о ком ГГ ничего не известно, а один из самых часто упоминаемых персонажей.

С точки зрения детективной схемы, романы Донцовой выверены так же идеально, как с точки зрения психологии. Донцова прекрасно знает правила написания детектива. Но знает также, что читателя надо как следует запутать.

Сказать ему правду, но разбавить ее таким количеством информационного шлака, что читатель не сможет считать себя намного умнее ГГ. Да и незачем это читателю — он слушает хорошую историю, он хочет сопереживать и ужасаться. а тот, кто решает загадку вместе с «сыщицей», может попрактиковаться во том, насколько он внимателен.

С самого начала известно, что Алла — единственный из работников магазина, оставшийся от «старого» коллектива. Только она может знать тайны старинного здания.

Алла первой приходит на работу.

Труп нашли не просто в шкафчике для вещей сотрудников, но в пустующем шкафчике — в том, который утром вряд ли откроет кто-то из опаздывающих на работу продавщиц.

Алла напрягает умеющую разбираться в людях хозяйку магазина Елену Карелину. А вот простодушной Даше Васильевой (и ее собаке) она кажется милейшим человеком, поэтому читатель забывает обо всех подозрениях.

По ходу дела всплывает тема клада и каких-то тайн старинного здания, но Алла старается замять эти разговоры. Хотя ничего удивительного — здание действительно необычное, построенное до революции по особому проекту.

Когда Даша Васильева узнает, что на третьем этаже живет дочь бывшего владельца здания, то даже она начинает подозревать, что старуха может знать какие-то секреты.

В общем, после рассказа старухи о своей семье и рассказа Нади о семье погибшей Ксюши достаточно просто сложить два и два. Потому что только родственные отношения с Алтуфьевыми и поиски клада могли заставить любую вменяемую девушку оказаться внутри закрытого магазина, в котором она к тому же не работает.

А плохое самочувствие Даши после того, как старуха Алтуфьева угостила ее конфетами, показывает, как можно было проникнуть в магазин ночью.

Правда, читатель не может узнать, какой была фамилия покойного мужа Аллы. ГГ могла бы, но не догадывается это сделать. То есть читательская догадка до самого финального монолога в кабинете следователя остается лишь гипотезой.

А главной движущей силой конфликта, доходящего до преступления, оказывается материнская любовь и ревность матерей к невесткам.

На все это наворочена куча совершенно посторонних эпизодов вроде происшествия с ворующей на спор Шурочкой, которые порой забавнее самого расследования.

В текст встроено немало необязательных, но тем не менее сочных образов: взяточники из проверяющих организаций, милиционеры из вневедомственной охраны, Шурочка и ее криминальный муж Бетон, брат и сестра Колпаковы, упорно барахтающиеся, чтобы выбраться из нищеты, и лентяйка Дина, умеющая только завидовать, и ее муж Олег, когда-то — красавец и баловень судьбы, не сумевший перетерпеть, когда Фортуна повернулась к нему задом. Образы обычных людей, вроде тех, что мы встречаем каждый день. Дюжинные. Узнаваемые. В некоторых читатели могут узнать и себя.

Кстати, вот такое трогательное отношение к «маленькому человеку», нелепому, смешному, бедному, традиционное для русской классической литературы. При этом важно, что ГГ — Даша Васильева — в этом отношении следует этим самым классическим традициям. Она уважает людей и сочувствует тем, кто достоин сочувствия: ту же разбитную, бесшабашную, но при этом умеющую верно любить Шурочке.

Кстати, именно Шурочка побеждает «привидение» и спасает жизнь Даше Васильевой. Доверие за доверие, помощь за помощь.

У каждого в шкафу может оказаться свой скелет. но чаще всего это — скелет канарейки.

Но как только обычные чувства становятся слишком сильными, как только человек «зацикливается» на какой-то идее, недалеко до преступления.

Причем завистники, люди злобные и подлые в конце концов оказываются наказаны, а честные и простодушные — вознаграждены.

Как и положено в сказке.

Так чем же притягивают романы Донцовой?

Видимо, взрослым, выстраданным оптимизмом. Тем доброжелательным отношением к миру, которое делает жизнь гораздо комфортнее.

Источник